Последний живой свидетель, или Хутор спасения

Все люди планеты хотят жить в мирной стране и хотят, чтобы был мир во всем мире. Но ни в коем случае мы не должны забывать те страшные и жестокие военные времена. Софья Филипповна Кузьмицкая, с которой меня свела судьба в больнице в Гродно, действительно последний свидетель войны в деревне Карашево. Софья Филипповна не была на фронте, не сражалась вместе с партизанами против фашистов, но то, что совершила в войну эта смелая девочка, не под силу даже и взрослым мужчинам. До войны семья Кузьмицких была трудолюбивой и счастливой семьей. У всех детей в семье были свои обязанности, которые они с радостью выполняли, они все с малого возраста привыкли помогать родителям. Семья жила богато на хуторе, около прекрасного леса. Около хутора было много урожайной земли, обширные поля были засеяны житом, засажены картошкой и другими овощами. Хутор утопал в красивом саду, который летом и осенью давал семье хорошее подспорье. В семье подрастали шестеро детей, самой младшей Софье было уже 8 лет, когда началась война. Так как сыновья были с 1922, 1924 гг. р., то старших сыновей сразу же мобилизовали на фронт. А старшую дочь Нину, она родилась в 1927 г., отправили в Германию, и как ни старались родители, никак не смогли избежать этого. В Великую Отечественную войну семье Кузьмицких тоже досталось много бед и горя, как и всем мирным жителям военной поры.

Хутор спасения

В деревню Карашево нагрянули фашисты, детей в этот день в деревне не было, они все ушли в лес собирать ягоды: чернику и землянику. Фашисты собрали всех жителей Карашева и принуждали показать дорогу к партизанам, которые были в лесу, и требовали лошадь. Никто не стал разговаривать с немцами, и тогда они начали жестоко убивать мирных жителей и поджигать их дома. Женщины и дети услышали автоматные выстрелы и увидели, что горит их родная деревня. Они не выходили из леса, боялись, что и их фашисты убьют. Когда гитлеровцы уехали, люди побежали в деревню, а Софью бросили одну в лесу. Она испугалась, потому что думала, что из-за лесных деревьев сейчас появятся немцы и ее убьют. Младший брат пас коров, и слышал, что в деревне творится, и он погнал стадо в лес, чтобы сохранить для людей коров, чтобы немцы не забрали. Люди деревни Карашево, которые чудом выжили, боялись оставаться в спаленной деревне, и все пришли на хутор к Кузьмицким. Хутор находился далеко от дороги и был окружен лесом, поэтому воспринимался ими как спасение. Там люди из деревни Карашево нашли приют, одежду и пропитание.

Спасение солдата

Дети работали в поле около хутора, когда услышали стрельбу, а потом увидели, что на лошади скачет молодой солдат, и за ним гонятся фашисты. Солдат повернул лошадь в лес, в ту сторону, где начиналось болото. Внезапно выстрелы стихли, и дети начали переживать за солдата и угадывать: жив он или его убили фашисты. Брат Софьи побоялся идти в лес, когда кругом немцы, и сестру туда не пускал, но она была смелая и решительная, и удержать ее никто не смог.
Софья взяла для отвода глаз корзинку, чтобы немцы подумали, что она в лесу грибы собирает, и отправилась в лес. Она рыскала по лесу в поисках солдата, хотя у самой от страха тряслись коленки. Ничего подозрительного не увидев и не найдя грибов, Софья отправилась на болото поискать там и заодно найти клюкву: за эти ценные ягоды мама ее похвалит и забудет, что она без спроса ушла из дома. Еще по дороге к болоту девочка услышала храп лошади и быстро устремилась именно туда, откуда раздавались звуки. Она очень испугалась, увидев страшную картину: человек и лошадь лежали все в крови. Солдат был без признаков жизни, а бедная лошадь храпела и извивалась от боли. У нее был весь живот разодран, кишки вывалились на траву. Софья очень боялась подходить к этому месту, где была уже лужа крови, но она знала, что нужно помочь солдату, которого придавила упавшая лошадь, вдруг он еще жив. Она, закрыв рукой глаза, чтобы не видеть крови, подошла к раненым – животному и солдату. Превозмогая тошноту и страх, она дотронулась до шеи солдата: девочка знала со слов взрослых, как нужно проверять, умер человек или живой. Под ее маленькой ладошкой шея солдата вздрагивала – значит он был живой. «Эй, открой глаза, ты живой?» – спрашивала, заикаясь от страха, девочка. Солдат молчал, и Софья попробовала его вытащить, но у нее ничего не получилось. Девочка решила быстрее бежать домой за помощью. Испуганный ребенок бежал, и все время твердил себе под нос: «Надо запоминать дорогу», – но голос был слабый, и губы девочки дрожали. Руки у нее от страха тряслись, и ноги дрожали, и корзинку для грибов она потеряла в лесу.
Рассказывая обо всем маме, она плакала. Мама дочку успокоила, а сама побежала искать мужа. Софья смогла найти дорогу, отец вытащил раненого солдата, перевязал его раны, переложил его на подводу и спрятал в сено. Филипп Леонтьевич хотел вернуться и прирезать мученицу-лошадь, но не смог этого сделать при ребенке. Решил, когда стемнеет, вернуться в лес прирезать коня, разобрать и сложить мясо в воз, потом вернуться домой. Но произошло чудо: никто даже не заметил, как раненая лошадь поднялась.
Через некоторое время, когда отъехали от этого места, Филипп Леонтьевич увидел, что лошадь идет за своим наездником, и ей это очень тяжело, потому что брюхо разорвано и на нем висят кишки. Мужчина не верил своим глазам, и понимал, что так не бывает, ведь она уже храпела и извивалась в предсмертных муках. Филипп Леонтьевич остановил подводу, подождал, пока она подойдет, и погладил ее по мокрой лошадиной морде, на которой была кровавая пена. Это только доказывало, как тяжело ей было самой подняться с земли и пойти вслед за хозяином, которого она так любила. Когда приехали на хутор, Филипп Леонтьевич разорвал простыни и, смазав спиртом, забинтовал рану на животе лошади.
Солдат, которого звали Андрей Кузменко, выздоровел – его раны быстро зажили, и ему нужно было возвращаться в свою часть, иначе его считали бы дезертиром. Но он же не мог ехать на раненой лошади, у которой не заживала рваная рана. Пришлось Филиппу Леонтьевичу, хозяину хутора, поменяться лошадьми, он отдал солдату свою любимую трудолюбивую лошадь, а без нее в хозяйстве как без рук. Андрей Кузменко со слезами на глазах благодарил Филиппа Леонтьевича и за спасение, и за лошадь. После войны он не забыл этот хутор Спасения, как он его назвал, и писал письма из Барнаула. А. Кузменко прошел всю войну, имел много наград, но самой главной для него наградой было то, что он выжил в этой страшной войне. Вернулся на родину, женился и был счастлив, растил двоих детей.
А лошадь выздоровела – помогала хозяевам и в поле и в лесу. Через месяц, когда Филипп Леонтьевич поехал в Гродно на рынок продавать фрукты и овощи с огорода, случилась беда. Как только Филипп Леонтьевич выехал из Гродно, лошадь забрали немцы. Дома все переживали, что не приехал Филипп Леонтьевич, думали, что его убили немцы. Когда стемнело, он пришел на хутор, расстроенный, потому что знал, как трудно теперь им будет без коня.

Сожженная до пепла деревня

Потом Софья Филипповна вспомнила про сожженную деревню Пузевичи. Она рассказывала, как в деревне Пузевичи 496 жителей расстреляли, а деревню сожгли дотла. После войны эту деревню переименовали в Партизанскую – она находится недалеко от города Скиделя. Каждый год в день памяти жертв Хатыни, в этой деревне проводятся митинги памяти. В братской могиле захоронено 650 жертв. Вечная память останется в сердцах земляков. Пусть никогда наша белорусская земля не знает такого горя и такой страшной трагедии.

Возвращение брата

Брат Иван воевал на фронте вместе со своим другом Колей Фурмановым. Был бой, друзья находились рядом друг с другом и отстреливались. Вблизи от них взорвалась бомба, сброшенная с самолета. Ивана ранило и засыпало с головой песком. Все думали, что он мертв, но ему повезло: умная овчарка, которая была в их части, откопала раненого, но еще живого солдата, и его успели спасти. Четыре месяца солдата Ивана врачи возвращали к жизни в госпитале г. Минска. Никто из родных уже не надеялся на чудо, но оно случилось: Ивана подлечили и отправили из госпиталя домой.
Коля Фурманов написал своим родителям письмо, где упоминал о своем тяжело 
Софья Филипповна Кузьмицкая
раненом друге Иване. Отец Коли принес это письмо как доказательство на хутор прочитать родителям Ивана Кузьмицкого. Мать плакала от радости, что сын живой, и прижимала к груди письмо. Иван приехал с Минска на машине, которая везла почту, а потом шел пешком до хутора.
Одна беда минула хутора, но пришла другая . Утром, когда хозяйка ставила в печь чугунок с морковкой, чтобы ее сварить, в дом вошел староста, и объявил, что Нину забирают на работу в Германию. Младшие голодные дети смотрели в печь на чугунок морковки, и понимали, что нескоро мама им сделает завтрак, и может быть вообще они в этот день не съедят их любимую кашу, для которой надо было морковь почистить и порезать, а потом смешать с толченой картошкой и залить молоком. В войну это считалось вкусным блюдом, потому что всю живность из сарая немцы забирали себе. Выгребали зерно, и им было все равно, что нечего будет людям весной сеять. Зерно для посева люди прятали от немцев, закапывали в землю далеко от деревни.

Смерть любимой сестры

Нине был 21 год, и она не хотела никуда уезжать из родного хутора. Мама детей заголосила: она, как почувствовала, что больше не увидит свою красавицу дочь. Так оно и случилось. В Кенигсберге , куда привезли молодых изгнанников поездом, была остановка, и дальше их отправили на тяжелые лесные работы. Рабочие мерзли, их плохо кормили, и начался тиф. Нина тоже заболела.
Когда пришло известие, что ее похоронили в поселке Великие Луки , мать хотела поехать туда, чтобы убедиться, что действительно умерла именно ее дочь. Женщина договорилась с мужиками, чтобы они за деньги выкопали могилу, чтобы посмотреть, ее ли это Нина, и в последний раз обнять и поцеловать свое дитя. Узнав дочь, она не смогла унять слез, силы ее оставили, и ноги перестали двигаться. Мать осталась ночевать на кладбище, а на следующий день, еле волоча ноги, дошла до станции и вернулась к себе на хутор. Возле окна родного дома она упала в обморок. Женщина боялась заразиться тифом, и на самом деле заразилась от мертвой дочери. Мать Софьи Филипповны положили в больницу, но она не умерла от этой заразной болезни.
Когда фашистские самолеты бомбили Скидель, взорвали скидельский спиртзавод – спирт лился рекой. Все жители близлежащих домов бросились заполнять им емкости, и мама Софьи Филипповны тоже на подводе поехала за спиртом и привезла его домой. Когда партизаны пришли в их дом погреться, один солдат увидел флягу спирта на печи, спирт им очень помог согреться, ведь на улице была зима, и все они кашляли. Мама Софьи Филипповны всегда помогала партизанам, пекла и передавала им хлеб. Когда в деревне появлялись партизаны, Софья брала хлеб и молоко и несла партизанам, но однажды их с братом их чуть не убили немцы.
Брат с сестрой шли по лесной дороге к деревне Карашево, разговаривали друг с другом, когда навстречу им вышли из леса три немца. Они начали спрашивать у детей, кому они несут молоко, но испуганные дети молчали. Один фашист схватил свой автомат и нацелил на детей, но другой с криком вырвал из его рук оружие. Софья со страху выпустила из рук молоко, оно полилось по земле, а испуганные дети бегом побежали дальше. Чудом им удалось спастись.

Тяжелая послевоенная жизнь

Тяжелая судьба была не только у матери Софьи Филипповны, но и у нее тоже. После войны еще ребенком она работала на промкомбинате в Скиделе, вставала рано утром, ехала шесть километров на велосипеде и в дожди и в снег, и даже ночью, когда была ночная смена. Сначала ее поставили на чистку лука, нужно было почистить 10 килограмм. Слезы начинали течь, как только она дотрагивалась до лука. Софья плакала, но продолжала чистить. Затем план на комбинате повысили до 20 килограмм, а затем и до 100. Но к счастью, организм Софьи Филипповны уже привык и не реагировал на такой резкий запах, и эти 100 килограмм она чистила быстро. Со временем работы становилось все больше: огурцы солили в бочки, а чтобы они не испортились, ведь холодильников тогда не было, эти бочки на зиму опускали в реку. Для этого нужно было в быстром темпе нарезать соломкой грибы, капусту, перец, морковь и погружать в кипяток в огромные котлы – получалась вкусная солянка. Домой Софья Филипповна приезжала уставшая после дальней дороги, но нужно было помогать родителям по хозяйству и полоть большой огород.
Когда Софья Филипповна вышла замуж, легче не стало: она уже работала на ферме дояркой, и надо было вручную доить 50 коров. Муж Петр был работящим человеком: ему не надо было говорить, что нужно делать, – он сам все понимал. Но к сожалению, Софье Филипповне не повезло: всего несколько лет отпущено было Богом, чтобы пожить в супружестве. Через несколько лет, по дороге к жене в больницу, муж разбился на мотоцикле. И случилось так, что его похоронили под чужим именем.

Когда Софья Филипповна рассказывала нам в палате о своей жизни, пришел врач-уролог и очень удивился, что происходит: почему больные плачут, и все пятеро сидят на кровати больной старушки. Ведь у всех больные почки, и им нужно лежать. Пришлось ему объяснить, что мы слушаем воспоминания Софьи Филипповны о войне. Плакали даже молодые девушки и очень жалели Софью Филипповну и старались во всем помочь. Она же отказывалась от помощи и старалась все делать сама, хотя ходила с костылем, потому что у нее болела рука, которая была сломана и плохо срослась. Женщина вспомнила, что у нее в сумке лежат фотографии, с которыми она никогда не расстается, и мы все вместе стали рассматривать фотографии и военные и послевоенные.
Софья Филипповна Кузьмицкая
Софья Филипповна живет в деревне, но на зиму ее забирают внуки в городскую квартиру. Но к внукам она отказалась ехать, потому что у них были маленькие дети, им и так было сложно. Поэтому ее забрал к себе на зиму племянник. Когда приходит весна, Софья Филипповна опять возвращается в свой дом, где ей хорошо, потому что она любит природу. Дом ее дочери находится рядом. Но не было такого дня, чтобы Софья Филипповна не вспоминала страшные военные годы, они навсегда врезались в ее память.

Заведующая библиотекой
ГУО «Гимназия № 2 г. Волковыска»
Тереза Ковальчук

(г. Волковыск, Гродненская область)